— Даже и думать забудь, — прикрикнул на нее Карст. — Да наш новоявленный Ильд мне голову оторвет, если узнает, что я тебя к сбесившейся убийце отпустил. Да и не в нем дело. Я и сам тебя ни за что не отпущу. Надо же, чего выдумала!

— Между прочим, Торн приставил меня стеречь энью Лотэссу от чудовища. А оно пострашнее спятившей тетки, — обиженно заметила девушка.

— В нее ты тоже собираешься стрелять из лука? Не дури и не геройствуй, девочка. Лучше просмотри отчеты по налогам, вон на той полке. Нет, левее. Выпиши всех, чья задолженность превышает полсотни арисов. Перепиши адреса, а завтра с Лорсом наведаешься к кому-нибудь по своему выбору.

Конечно, белобрысая искательница приключений разгадает его уловку и поймет, что комендант хочет просто отвлечь ее скучными и безопасными делами. Ну и пусть. Зря он вообще рассказал про эту сумасшедшую. Мелвила бы рассказ про тройное убийство отпугнул, а девчонку только раззадорил и подстегнул неуемное любопытство.

Альва, однако, возражать не стала и безропотно отправилась к указанной полке за документами. Жалко занимать ее такой тоскливой работой, лучше бы, как раньше, сидела в библиотеке. Надо будет поговорить с Торном, может, он найдет для девушки что-нибудь более осмысленное и полезное, но при этом не слишком опасное. Мужскую работу ей все-таки не поручишь, а женской в комендатуре не особо много найдется.

— А знаешь, что, Альва, — неожиданно решил Итон. — Бросай-ка эти отчеты и отправляйся к Энлил. Думаю, она с интересом выслушает о том, что вы разузнали.

Глава 7

И вот она снова видит так хорошо знакомые и так быстро позабытые стены Храма. Нармин испытывала весьма противоречивые чувства по этому поводу. Храм был ее домом, чем-то бесконечно родным, ставшим частью ее существа. С другой стороны, обитель Маритэ заслоняла собой весь мир лишь до тех пор, пока молодая жрица не увидела этот мир воочию. После Вельтаны и Нианона сложно считать Храм самым величественным зданием. Нет, никогда впредь не сможет она воспринимать свой дом, как раньше.

Но не это печалило Нармин больше всего. Каждый новый день, сокращающий расстояние между путешественниками и Храмом, напоминал девушке, что скоро придет время расстаться с королем. Жрица не тешила себя мыслью, что, возвращаясь в столицу, Валтор возьмет ее с собой. Нет, конечно, оставит здесь, при своей любимой Лотэссе. Нельзя сказать, чтобы путешествие в обществе любимого мужчины принесло Нармин много радости. Валтор ее почти не замечал. Был неизменно вежлив и предупредителен, но столь же неизменно отстранен и равнодушен. Конечно, все внимание доставалось Лотэссе. До ужаса обидно, что попытка излечить неизбывный кашель эньи Линсар обернулась неожиданным провалом. До этого Нармин не так уж часто доводилось применять свой дар для врачевания, и не столь тяжелы были исцеляемые недуги, но ни разу жрица не потерпела неудачу. Ей казалось, что это вообще невозможно. Тем более когда речь идет всего лишь о какой-то простуде. В итоге Лотэсса по-прежнему мучительно кашляла, а Валтор по-прежнему беспокоился о здоровье своей нареченной. А еще эти двое часами просиживали вдвоем в комнате короля. Интересно, о чем можно беседовать так долго? В том, что Валтор с Лотэссой просто беседовали, Нармин не сомневалась. Но даже обычные разговоры наедине вызывали в ней мучительное чувство ревности.

Но, несмотря на все невзгоды путешествия, жрица искренне печалилась, когда оно подошло к концу. В скором времени она будет лишена последней отрады — видеть своего возлюбленного короля, любоваться им, слышать его голос, ловить каждое слово, обращенное к ней. Единственным утешением в данной ситуации служила мысль, что Лотэсса тоже долго не увидит короля, точнее, он не будет видеть ее. Когда эти двое будут не вместе, Нармин станет легче, пусть даже и она сама окажется далеко от Валтора.

А Храм, видимый издалека, становился все ближе. Все громче слышался неумолчный шум водопада. Странное чувство росло в душе жрицы, какая-то непонятная гордость. Словно величие Храма и красота окружающей природы были отчасти ее заслугой. Девушка чувствовала себя хозяйкой, представляющей гостю свои владения. Ей было приятно, что Валтор увидит обитель, где она выросла, и даже погостит тут какое-то время. Он будет смотреть из окна на те же созвездия, слушать водопад, любоваться горными вершинами.

У самых ворот Нармин вышла из кареты и пешком направилась к входу, показывая спутникам безмолвный пример. Безмолвный потому, что у нее не хватило духу велеть королю спешиться перед входом в обитель, дабы оказать почтение светлой богине. Однако его величество оказался проницательным. Король спешился сам и попросил о том же Лотэссу, которая, пользуясь хорошей погодой, ехала верхом. Тяжелым серебряным молотком Нармин постучала в ворота. Удивительное и непривычное ощущение — стоять по эту сторону ворот, когда в течение многих лет находилась за ними.

Им открыл привратник. Мужчины в Храме исполняли должности прислуги, поскольку жрицам не пристало заниматься низменными мирскими заботами — топить печи, убирать снег, скрести котлы. Подобный труд считался недостойным занятием для служительниц Маритэ и отвлекающим их от основного призвания.

У парадного входа в Храм их уже встречали, и не кто-нибудь, а сама владычица Лавинтия. Она не стала кланяться королю и первой аристократке Элара, напротив, ждала, пока те склонятся перед нею. Нармин вновь ощутила что-то вроде гордости. Находясь в Нианоне, она уже начала ощущать себя кем-то вроде фрейлины, а ведь в служении Маритэ есть истинное величие, перед которым должны склоняться даже короли. Хватит уже приседать в придворных реверансах и заискивать перед облеченными властью. Она — старшая жрица Маритэ!

— Нармин, — голос владычицы звучал ласково и как-то по-матерински. — Будь добра, представь мне наших гостей.

— Его величество король Валтор Дайрийский, — торжественно произнесла девушка.

— Я так и подумала, — улыбнулась Пресветлая Лавинтия. — Надо полагать, что его величество теперь зовется Валтором не только Дайрийским, но и Эларским?

Владычица с ходу затеяла свои политические игры. Что ж, ее можно понять. Впервые за долгое время представилась верховной жрице Храма Маритэ возможность лично беседовать с королем.

— А кто ваша прелестная спутница? — Лавинтия обращалась к королю, но улыбалась уже Лотэссе.

— Моя невеста и будущая королева Элара — энья Линсар.

— Я весьма рада принимать в стенах Храма светлой богини столь высоких гостей, — голос владычицы сочился любезностью и в то же время торжеством. — Не буду удерживать вас у порога. Младшие жрицы проводят вас и помогут расположиться со всем возможным удобством. Я же с удовольствием жду вас к вечерней трапезе. Нармин, — владычица обернулась к девушке. — А ты, я надеюсь, проследуешь со мной. Понимаю, ты устала с дороги…

— О нет, пресветлая, — поспешила возразить жрица. — Разумеется, я пойду с вами, а отдых подождет. Не так уж я и устала.

Как только им удалось остаться наедине, владычица по-матерински обняла юную жрицу.

— Как я горжусь тобой, дитя мое, если бы ты знала!

— Вы слишком добры ко мне, владычица, — смущенно пролепетала Нармин.

— Твою заслугу сложно переоценить, девочка — тебе удалось привести в Храм короля! — верховная жрица и не думала скрывать своего восторга. — Я, конечно, возлагала на тебя определенные надежды, но и подумать не могла, что ты сможешь добиться подобного!

— Но я ведь ничего особенного не сделала.

Девушке очень бы хотелось, чтобы похвалы владычицы были заслуженными, но скрывать, сколь мала ее заслуга на самом деле, не имело смысла. Она уже однажды исказила факты, и до сих пор помнила жгучее смущение, хотя прямо ее никто не упрекнул во лжи.

— Благодаря тебе король в Храме! — казалось, пресветлая Лавинтия сейчас начнет кружиться по комнате, как девчонка. — Как тебе это удалось?

— Король здесь лишь ради безопасности своей невесты, — ну вот она и сказала это, лишив себя возможности выслушивать восторженные похвалы верховной жрицы. — Мне запретили писать вам об этом, но в Вельтане появился демон.