— Что? — почти беззвучно, одними губами прошептала она.

Ларни вновь стало страшно, совсем иначе, чем тогда в кузнице, но страшно. Как рассказать матери, что ее муж, которым она еще сегодня так гордилась, теперь мертв, что смерть его была страшной, а убийцей стал тот, кого она считала почти родней…

Но он рассказал, стараясь опускать ужасные подробности, а Рисса так и стояла с руками по локоть в муке, глядя на сына округлившимися глазами. Мать не кричала, не выла, не рвала на себе волосы — она просто не могла поверить. На какой-то миг Ларни показалось, что она сейчас лишится рассудка, подобно Раму. Задумавшись об этом, парень запоздало удивился, как сам мог оставаться в здравом уме после увиденного.

— Как же нам теперь жить? — беспомощно вопросила Рисса.

Мать впервые в жизни смотрела на сына так, словно он — взрослый, а она — ребенок, нуждающийся в защите и поддержке. И в этот миг Ларни четко осознал, что теперь он старший в семье и все заботы отныне лягут именно на его плечи. Ведь мать лишилась не только мужа, но так же защитника и кормильца. На какое-то время парень даже позабыл о сумасшедшем Раме и об опасности, которую тот представляет, находясь на свободе.

Впрочем, на свободе бывший подмастерье гулял недолго. Стража схватила его, но при этом один из стражников был серьезно ранен, за что Раму досталось от товарищей пострадавшего так, что до виселицы он рисковал не дожить. Явившийся к дом к Богланам стражник, тот самый, что встретился Ларни, поведал подробности охоты за безумцем, неумело попытался утешить Риссу, вызвав у той запоздалые, но столь необходимые слезы.

— А ты молодец, парень, — уходя, стражник потрепал Ларни по плечу.

Чем это, интересно, он молодец, почти со злостью подумал Ларни. Тем, что не смог и даже не попытался защитить отчима или хотя бы отомстить за него? Тем, что сумел убежать, заботясь о своей шкуре? Или, может быть, тем, что принес матери горестную весть? Никакой он не молодец, он — трус. Жалкий, толстый трус!

Но долго заниматься самобичеванием Ларни не пришлось, стали стекаться соседи. Кто посочувствовать, а кто посудачить о случившемся небывалом событии. Женщины принялись крутиться вокруг Риссы, а несколько мужчин отправились в кузницу. Лечь спать и матери, и Ларни удалось лишь под утро, поскольку именно те самые кумушки, которые твердили Богланам, как им полезен сейчас отдых, нипочем не желали уходить. Хотя польза от соседок все же была. На следующий день женщины из окрестных домов активно помогали Риссе с подготовкой похорон, ну и просто отвлекали от погружения в свое горе.

Ларни, избегающему общества не в меру говорливых теток, представился случай по-своему отвлечься от переживаний: неожиданно явилась Альва. Он не видел девушку с тех пор, как протектор увез ее во дворец. Точнее, про дворец и про то, что Альва будет фрейлиной самой Лотэссы Линсар, парень узнал позже от дэны Тийлы. И вот теперь Альва собственной персоной явилась в Кузнечную часть. И, как выяснилось, ее появление в столь ужасный для Ларни момент вовсе не случайность. Альва, вновь исполнявшая обязанности помощницы коменданта, присутствовала при докладе об убийстве кузнеца Холто Торгса, который, как она помнила, приходился Ларни отчимом.

— И вот я здесь, — закончила девушка. — Как ты, Ларни?

— Ты действительно хочешь узнать, что я чувствую, — насупившись спросил он, — или решила провести допрос свидетеля?

— Свидетеля? — Альва непонимающе прищурилась. — Разве ты видел?

— Я был там, — ответил Ларни. — Если это чем-то поможет, я расскажу. Хотя Холто это не воскресит, а Рам и так отправится за Грань.

— Вообще-то, я пришла не за этим, — нахмурилась девушка. — Но расскажи. Не понимаю, как Рам решился на такое?! Я же помню его, видела пару раз. Он был такой тихий, забитый…

— Тихий, забитый, — словно во сне повторил Ларни. Потом усилием воли стряхнул с себя странное оцепенение и поведал Альве все, что видел.

Девушка слушала внимательно, и на ее подвижном лице изумление сменилось ужасом. Затем какое-то время оба молчали.

— Я не знаю, как нам жить дальше, — неожиданно признался Ларни.

Ни с кем другим не стал бы он делиться тем, что не давало ему покоя, но Альва — это Альва. Тем более, узнав о его горе, девушка сразу бросилась к другу.

— Сама знаешь, мои заработки нас с матерью не прокормят, — вздохнул он. — Куда мне такому податься? В солдаты или в стражу не возьмут. Уметь я ничего не умею. Наниматься к кому-то в подмастерья и работать лет пять за гроши, а то и бесплатно — смешно. Поденщиком — те же нищенские деньги. Может, с голоду и не помрем, но ведь мать и при отце не бедствовала, а с Холто и вовсе привыкла жить в довольстве, каково ей теперь будет? Я ведь не за себя переживаю — за нее.

— Я поговорю с комендантом, — Альва до сих пор, казалось, не пришла в себя после его рассказа. — Или с протектором. Попробую добиться, чтобы вам выплачивали пособие из казны.

— Поговори, девочка, — произнесла неслышно вошедшая в комнату Рисса. Мать со вчерашнего дня словно постарела на несколько лет. — Если ты добьешься этого, я буду молить за тебя богинь до самой смерти. Разве не должна власть, которая не может уберечь простой люд от разбойников и душегубов, платить за свой недосмотр? Комендант вон какую прорву стражников в нашу часть отрядил, и что? Уберегли они Холто? — с горечью вопросила она.

— Стража схватила Рама, — тихо возразила Альва.

— И на том спасибо, — мрачно проговорила женщина. — Хоть посмотрю, как будет в петле болтаться этот ублюдок, который четыре года ел мой хлеб.

— И еще я спрошу дэна Итона, не найдется ли для тебя какой работы в комендатуре… или во дворце.

— Во дворце?! — Рисса вытаращилась на гостью. — Высоко же ты взлетела, девочка! Что ж, хорошо, что не забываешь старых друзей в беде. Да помогут тебе богини!

— Нет никаких богинь, мама! — со злостью вскричал Ларни. — А если есть, то они безумней Рама, раз допускают такое!

Глава 9

Верховная жрица Храма Маритэ волновалась не на шутку. Предстоящий разговор смущал и даже почти пугал женщину. За годы безраздельной власти Лавинтия практически позабыла эти чувства, и вот теперь перед не нею та, точнее, те, перед кем стоит робеть. Ах, если бы все было по-прежнему, как много веков назад, когда властители трепетали перед величием служительниц богини! А теперь она — владычица Храма — переживает по поводу разговора с будущей королевой.

Лавинтия бросила взгляд в зеркало. Серебристые одеяния — платье и покрывало, спускающееся до самого пола — величавое лицо, пронзительные серые глаза. Женщина поправила серебряный венец с огромным голубым топазом в центре и менее крупными камнями по бокам. Владычица осталась довольна своим отражением. Недаром вид ее внушал неизменное почтение жрицам. Только вот сможет ли она впечатлить будущую королеву?

Будущая королева в компании жениха ожидала в библиотеке. И не просто ожидала, а вместе с королем смотрела книги. Когда вошла Лавинтия, оба смутились, словно их застали целующимися, а не исследующими содержимое книжных полок.

— Простите, владычица, — его величество склонился в поклоне. — Мы позволили себе проявить интерес к храмовым книгам.

— Я только рада, — Лавинтия явила самую благосклонную из своих улыбок. — Мне будет так же чрезвычайно приятно знать, что интерес эньи Линсар к сокровищам нашей библиотеки не угаснет и после отъезда вашего величества. Правда, книги, собранные здесь, не совсем обычны. Большая часть посвящена истории Маритэ, ее светлых сестер и Хранителей.

— А книги о Странниках есть? — в голосе Лотэссы Линсар слышалась искренняя заинтересованность.

— Но ведь Хранители и есть Странники, — снисходительно пояснила Лавинтия, про себя с огорчением отмечая, как мало нынче люди знают об основах истинной веры.

— Я знаю, — ответ девушки удивил верховную жрицу. — Но я хотела бы больше узнать не конкретно о Хранителях Анборейи, а о Странниках вообще.